Фантом банановой диеты - Страница 6

К оглавлению

В любом случае Алла больше трубку брать не будет. Лично она ни от кого звонков не ждет.

– Звонарева, Алла. – На пороге гостиной стояла Машка и подмигивала.

– Да? – встрепенулась Алла. – Помочь?

– Помогла уже, пасибки, – улыбнулась Машка. – Пойдем, я отблагодарю.

– Нет! – взвизгнула Алла, испугавшись собственного голоса, такого нервного, истеричного, втайне на что-то надеющегося…

– Не выделывайся, – сказала Маша, повторяя слова телефонного хама, – пойдем.

И Алла пошла на кухню, оправдывая себя тем, что должна узнать, подслушала Маша разговор или нет.

Маша Суркова была привлекательной, склонной к полноте восемнадцатилетней девушкой, таких мужчины обычно называют аппетитными. Она родилась и выросла в деревне и, как только представилась возможность, покинула ее, нанявшись в прислуги. Профессор не любил слова «прислуга» и называл Машку помощницей по хозяйству. В принципе никто обычно не акцентировал внимания на названии, потому что Маша оказалась хваткой, расторопной и услужливой. Она прижилась в профессорской семье и стала незаменимой. Внешне казалось, что Маша довольна работой, профессором, его супругой, родственниками и гостями. Особенно студентом Горюновым, который проявлял к ней благосклонное внимание.

Алла понимала: кинься она искать союзницу в этом доме, лучше Машки не найти. Но все равно чисто из женского эгоизма воспринимала ее как соперницу. Ведь Костик мог увлечься ею. Вот только Алла им не увлеклась. Но это отдельный разговор.

– Банановый, – сказала Машка, когда они уселись на кухне за столом, и сунула Алле теплый пирог, – специально для тебя испекла, с печенкой.

– Ты что?! – испугалась Аллочка. – Я профессору обещала…

– Я тебе говорю, бананы там есть, в тесте. Ешь, а то скоро от тебя ничего не останется. Мужики не собаки, на кости не бросаются. Слышала такую поговорку? То-то.

Алла вздохнула и здраво рассудила: раз в этом пироге есть бананы, она слово держит.

Машка, подперев подбородок пухлой рукой, с нежностью смотрела, как Алла уминает ее произведение кулинарного искусства. Алле показалась странной такая нежность. С чего бы это? Неужели Костик признался, что по ночам думает о Звонаревой? Тогда понятно, почему Машка решила ее раскормить до неприличных размеров.

– Что профессор-то от тебя хотел? – как бы между прочим поинтересовалась Маша.

– Я же говорю, – жуя, ответила Алла, – слово дала…

– А, – разочарованно процедила та, – я думала, он следака вызвал.

– Следователя?! – изумилась Алла. – Зачем?

– Ну, дед же не сам упал, ему помогли. Веревка и колокольчик. – Маша оглянулась на дверь и зашептала: – Я тебе верю, кто-то в гостиной прятался. Только он не картину тырил, хотел от деда избавиться. Сама прикинь, сколько этот дед стоит?

– Это что, по расценкам работорговцев?

– Я в переносном смысле. Если дед коня двинет, профессору с его Иркой все достанется. А колокольчик, тот, который Настька себе забрала, я раньше видела у хозяйки. Из ее коллекции колокольчик.

– Маш, а кто из твоих знакомых может нашу профессоршу Иркой звать?

– Иркой? Да все, кому не лень. А что в этом такого? Ирка – она и есть Ирка. До профессора замужем за архитектором была, тот ее в ночном клубе подобрал, где она стриптизершей подрабатывала, когда в институте училась. По государственной программе для жителей сельской местности. Или как еще это у них называлось. Вот! Это теперь она Ирина Аркадьевна.

Настроение Аллы должно было ухудшиться, она была обязана запротестовать против прислуги, наглым образом копающейся в грязном белье хозяйки дома. Но Алла ела и слушала Машку. Прикидывала, могла ли та подделать голос и позвонить с угрозами. Нет, не могла. Машка голос хозяйки отлично знала. И вообще, она добрая девушка, только сплетница. Но разве за это можно обвинять?! Впрочем, ничего криминального не случилось, Машины предположения – всего лишь гипотезы, не подкрепленные следствием.

– Маш, как ты думаешь, может Ирине кто– нибудь угрожать?

– Ха! Еще бы, она себе столько врагов нажила за последнее время!

– А что за последнее время произошло? Не считая моего ночного кошмара.

Маша еще раз поглядела на дверь, округлила глазищи и зашептала:

– Она вступила в КЭЛ!

– Куда?

– В Клуб эстетствующих леди. Мне девчонка рассказала, которая там маникюршей работает. Мастер по дизайну ногтей! Держите меня хором. Я тогда дизайнер по пищеблоку… А, клуб. В принципе ничего необычного, таких клубов пруд пруди. Релаксация под классическую музыку, расслабление под пение соловья, виртуальный массаж… и заумные разговоры про элиту общества, то есть про членов клуба. К тому же бешеные деньги за посещения. Вот Ирина Аркадьевна, этой элитой себя возомнив, и возгордилась. До твоего приезда она своей близкой родственнице в гостеприимстве отказала, да и на тебя, Звонарева, согласилась только из научных соображений. Ты у них с профессором подопытная мартышка, – вздохнула Машка. – Ешь больше, чтобы глюков не видеть. А ты действительно не приметила их физиономий?

Алла пожала плечами.

– Жаль, – покачала головой Маша, – я на сто процентов уверена, что в гостиной пряталась Ирка! Колокольчик ее, дед мужа… Куда делась веревка?

Алла, жуя пирог с печенкой без зазрения совести, изобразила из пальцев очки у себя на носу.

– Понятно, – вздохнула Машка, – у профессора. Точно следака вызовет. Ты, Аллочка, тогда честно говори: видела ночью в гостиной Ирину Аркадьевну.

Алла чуть не подавилась и закашлялась.

– Ничего, ничего, не спеши, – постучала ее по спине Машка, – остатки я тебе с собой дам.