Фантом банановой диеты - Страница 18

К оглавлению

18

Туровский сел рядом с ней на диван. Алла на всякий случай немного отодвинулась.

– Вы очень храбрая девушка, – продолжал тот, пододвигаясь и сверля ее глазами. – Предполагали, что грабители могут вернуться, и спустились сегодня ночью.

«Еще бы, – подумала Звонарева, – сидел бы ты на одних бананах! И не на то бы решился».

– Хорошо, что вы за ними не побежали. – Туровский взял ее руку и пожал. – Было бы очень жаль, если бы с вами что-то случилось…

Алла услышала гулкие удары собственного сердца, но руку не вырвала.

– Другая на вашем месте растерялась бы. А вы, Аллочка, увидели преступников и закричали.

Какие у него красивые глаза, как Алла раньше этого не замечала? Очень красивые, необычные: серые, мягкие, теплые, как ангорка, согревающая в холод. И руки у него загорелые, мускулистые. Сильные. И вообще… он ей верит…

– Преступников было двое? – тихо продолжал Туровский. – А что еще вы запомнили, Аллочка?

– Еще? – промямлила та. – Еще запомнила, что они были большие. Нет, один был высокий, другой поменьше. Поменьше и потолще. Такой, как я.

На этих словах Алла очнулась. Здрасте! Договорилась! Сейчас под действием этого магического взгляда скажет, что это она сама второй раз покушалась на «Восточный полдень».

– Они были разные, – сказала Алла и выдернула руку.

– У вас очень красивые глаза, – заметил Туровский.

Аллу черт дернул ответить:

– У вас тоже.

Детский сад! Она смутилась. Только этого ей не хватало! Мало ей ограблений. И вообще, ей нравится Воеводин, хоть она ему не нравится вовсе или нравится чуть-чуть. Вдруг захотелось прояснить это обстоятельство, раньше ее устраивавшее. Что-то изменилось, но Алла не уловила, что именно. Если бы не эти ночные ограбления, во время которых никто ничего не грабил, Алла занялась бы личной жизнью.

– Я вас провожу наверх, – решительно заявил Туровский, вставая.

– Нет! – пискнула Алла и вскочила. – Я сама дойду, не маленькая, – добавила она более спокойным тоном.

– Я провожу только до двери, – попытался остановить ее Туровский.

Но Алла упрямой ослицей уже неслась по лестнице на второй этаж.

Хватит ей на сегодня соблазнов! Доста-то– ч-но!

– Смешная девчонка, – улыбнулся Туровский.

Он собрал обломки стула и направился к себе.

Глава 4
«Жил-был художник один»

Деньги не принесли Ирине Ображенской того счастья, на которое она рассчитывала, выходя замуж за мужчину старше ее на пару десятков лет. Они не принесли счастья потому, что были чужие, не ее деньги. Профессор Ображенский оказался не таким простым, как она ошибочно полагала, заманивая состоятельного ученого в хорошо расставленную ловушку. И что? Ловушка захлопнулась и поймала ее саму. За каждую тысячу приходилось отчитываться перед мужем, озабоченным научными изысканиями сомнительного характера. На них профессор денег не жалел. Чего только стоила эта идиотская затея с разработкой нового диетического питания?! Иван собирался получить умопомрачительный результат и поставить на уши современный мир. Питаться одними бананами и жить как мартышки! Замечательно. Ирине повезло, что на роль мартышки он выбрал племянницу, выкупив «под опеку» для чистоты эксперимента в зоопарке клетку с тремя настоящими приматами. Сравнения шли явно в пользу приматов, племянница была хоть и порядочная дура, но временами показывала характер.

Иван подарил жене свободу. Она в течение дня могла делать все, что угодно. Профессор не замечал ее отсутствия. Ирина пользовалась этим. Но неограниченная свобода требовала постоянных денежных вливаний.

За каждое платье от Лагерфельда она должна была сражаться с жадностью Ображенского!

Брызгая слюной возле битком набитой гардеробной комнаты, он отказывался понимать, что платье из новой коллекции прославленного кутюрье должно быть у каждой приличной женщины ее круга. И если бы скупердяйство мужа распространялось только на одежду! Ображенский не позволял менять Ирине машины, расширять штат прислуги, строить свой дом.

Ее дом – дом ее мечты. Все, чего она хотела в этой жизни.

Ображенская подошла к коллекции колокольчиков, украшающих резной комод, взяла один – серебряный, самый любимый. Тихонько позвонила, довольно прислушалась к мелодичному звону.

Она не собиралась долгие годы влачить жалкое существование профессорской жены! Ирина должна была обеспечить себе достойное будущее. Построить гнездо, где она могла бы укрыться и прожить оставшиеся годы так, как считала нужным. Ображенский о втором доме ничего слышать не хотел, а уютный коттедж и элитная городская квартира так и оставались оформленными на него.

За мелкие подачки, которые Ображенский громко называл «подарками», Ирине было стыдно перед приятельницами. Приходилось изворачиваться, докупать брильянты и говорить, что все это подарил любящий муж.

Иван любил ее как-то слишком по-своему. Ирина не любила мужа никогда. Из-за этого и отвоевала отдельную спальню.

Как она понимала его бабку-дворянку, вышедшую за Ивана Терентьевича ради куска хлеба!

Но похожей судьбы Ирина себе не желала. Детей рожать от Ображенского она не стала. Мало того что боялась испортить родами фигуру, так еще с ужасом представляла, как через пару лет покинет Ображенского с детьми. Не брать же их с собой. Но и оставлять с таким отцом – жестокость. Уж лучше пусть их не будет вовсе. Это была ее тайна. Иван переживал, давал ей деньги на лечение бесплодия, и Ирина якобы делала все, чтобы забеременеть.

У Ирины Ображенской были и другие тайны.

Одна из них – молодой красивый любовник. С ним она могла видеться целыми днями. Это ее отдушина, ее лебединая песня в аду, устроенном жадным мужем. Разумеется, любовник был не богат, но он боготворил Ирину и старался исполнять ее желания. Ради нее он пошел на преступление. Впрочем, разве можно назвать преступлением то, что она хотела получить принадлежащее ей по праву?!

18